|
Сколько игрушек было в детской! А высоко на шкафу стояла глиняная копилка в виде свиньи. В спине у нее, конечно,
была щель, только ее еще расширили ножом, чтобы проходили монеты и покрупнее, и две такие монеты в копилке уже
лежали, не считая множества мелких. Копилка была набита битком, так что уж и не брякала даже, а о большем ни
одной свинье с деньгами не о чем и мечтать. Стояла она на шкафу и смотрела на все в комнате сверху вниз - она
ведь могла купить все это, а такая мысль хоть кому придаст уверенности в себе.
Все окружающие помнили об этом, хотя и не высказывались вслух - у них и без того было о чем поговорить. Ящик
комода был полуоткрыт, и оттуда высовывалась большая кукла, уже не первой молодости и с подклеенной шеей.
Поглядев по сторонам, она сказала:
- Давайте играть в людей - это всегда интересно!
Поднялась возня, зашевелились даже картины на стенах, показывая, что и у них есть оборотная сторона, и
против этого нечего возразить.
Была полночь. В окна светил месяц, предлагая всем даровое освещение. Участвовать в игре были приглашены все,
даже детская коляска, хотя она и принадлежала к громоздкому, низшему разряду игрушек.
- Всяк хорош по-своему! - говорила она. - Не всем же быть благородными, надо кому-нибудь и дело делать, как говорится!
Письменное приглашение получила только одна свиньякопилка - она стояла так высоко, что устное могла и не услышать,
рассудили игрушки. Ну, а она даже не ответила, придет или нет, - и не пришла. Уж если желают ее общества, то пусть
сделают так, чтобы она видела все со своего места. Так и сделали.
Кукольный театр поставили прямо перед ней, вся сцена была как на ладони. Начать хотели комедией, а потом предполагалось
общее чаепитие и обмен мнениями. Начали с конца. Лошадь-качалка заговорила о тренировках и чистоте породы, детская коляска
- о железных дорогах и силе пара. Все это было по их части, так кому же и говорить об этом, как не им? Комнатные часы
толковали о политике: "Тики-тики!" Про них говорили, что они знают, когда надо "ловить момент", да вот только всегда
запаздывают. Бамбуковая тросточка гордилась своим железным башмачком и серебряным колпачком - она была обита и сверху
и снизу. На диване лежали две вышитые подушки, очень миленькие и очень глупенькие. И вот началось представление.
Все сидели и смотрели. Зрителей просили щелкать, хлопать и греметь в знак одобрения. Но кнут заявил, что не щелкает
старухам, а только непросватанным барышням.
- А я так хлопаю всем! - сказал пистон.
- Где-нибудь да надо стоять! - сказала плевательница.
У каждого были свои мысли, которые он и высказывал во время представления. Комедия не стоила ломаного гроша, но сыграна
была превосходно. Исполнители показывались публике только раскрашенной стороной; смотреть с оборотной на них не полагалось.
Все играли замечательно и даже вываливались за рампу - нитки были слишком длинны, - зато так каждый был виднее. Склеенная
кукла до того расчувствовалась, что расклеилась совсем, а свинья-копилка ощутила в брюхе такое благодушие, что решила
сделать что-нибудь для одного из актеров - например, упомянуть его в своем завещании кик достойного быть погребенным
вместе с нею, когда придет время.
Все пришли в такой восторг, что даже отказались от чая и перешли прямо к обмену мнениями - это и называлось играть в
людей, причем тут не было никакого злого умысла, а всего лишь игра... Каждый думал лишь о себе да о том, что думает
свинья с деньгами. А свинья с деньгами думала больше всех, думала о своем завещании и похоронах. "Когда придет час..."
- а он всегда приходит скорее, чем ожидают. Бац! Свинья свалилась со шкафа на пол и разлетелась вдребезги. А монеты так и
запрыгали, так и заплясали. Маленькие вертелись волчком, крупные катились солидно.
Особенно долго катилась одна - ей очень хотелось погулять по белу свету. Так оно и сталось - и она отправилась гулять по
свету, и остальные тоже. А черепки от свиньи отправились в мусорный ящик. Только на шкафу уже на другой день красовалась
новая свинья-копилка. В желудке у нее было еще пусто, и она не брякала - в этом она была схожа со старой. Для начала
довольно и этого, а мы на этом кончим.
|
